Helsinki →

Saint Petersburg

Доброе, раннее утро!

Пишу тебе с предпоследней ступени главного собора Хельсинки. Я вдруг поняла, что понятия не имею, как этот город выглядит вечером. Столько раз была на этой площади, на этой лестнице, и всегда уезжала до сумерек. Уплывала или улетала.

Если Питер — окно в Европу, то Хельсинки — пожарная лестница в целый мир. Вечный город-предвкушение. Наверное, поэтому любовь моя к нему сильнее, чем к любым другим местам, запланированно сбывшимся. Город-друг, на которого вечно не хватает времени. Город, в котором усталость ещё не дала о себе знать и не произошло ничего грустного.
Даже ночи ни разу не наступало. Когда-нибудь я приеду именно сюда.

Но сегодня у меня паром. Я сдала рюкзак в камеру на вокзале и планирую делать то, для чего, как мне иногда кажется, и была рождена на свет. Бесцельно шляться в поисках удивительного.
Хотя, по правде сказать, его прекрасно видно уже с этой лестницы. Я могу просидеть здесь весь день, глядя, как огромные бородатые финны везут в колясках своих белокурых викингов.

И вроде уже никого не поразишь ни экзотическим внешним видом, ни наличием при этом ребёнка. Но, странно, именно здесь подобная эклектика меня по-прежнему умиляет. Есть в ней какая-то жизнеутверждающая свобода от всякой необратимости. Брутальный мужик в косухе ещё вчера выбирал гроул, пиво и татуху на спор. А теперь бережно толкает перед собой существо, подчинившее себе всю его мощь.

Люди постепенно просыпаются и выползают изо всех бетонных щелей. В семь утра субботы любой город на земле населяют два вида букашек: пьяно-умиротворённые и отрешённо-деловитые. И те, и другие мне одинаково симпатичны. Хочется увязаться за кем-нибудь, авось приведёт в местную страну чудес.

Посылаю тебе открытку с велосипедом, потому что все city-vise мы уже знаем наизусть. Что, конечно не лишает их прекрасности. Думаю, у тебя все хорошо.

Целую, Ольга.