Copenhagen →

Saint Petersburg

Привет, мой милый. Сегодня я не увидела «Алису» Модильяни. «Не увидела», наверное, тоже нужно поставить в кавычки, потому что я смотрела, я помню и стену, и раму, и овальное лицо. Конечно, увидела, вот же она, на экране моего телефона, аж в трёх экземплярах.

Я вышла из музея и подумала: «Зачем я это сделала?» Как так получилось, что у любимейшей картины я стояла минуту, почти всю из которой пыталась выстроить пиксели параллельно горизонту?

Помнишь старую рекламу, в которой женщина полжизни мечтала попасть в Третьяковскую галерею? А когда, наконец, попала, сидела и ела шоколад, потому что без него её радость была бы неполной? Смешная такая реклама.

Мне иногда кажется, что моя радость, и Ани, и многих других — не просто неполная. Без щелчка камеры она невозможная. Атавизм, подавленный условным рефлексом. Словно нам необходимо постоянно сохраняться в этой Вселенной, а то все пройденные уровни улетят в трубу. Словно однажды мы перестали ощущать радость и теперь только делаем селфи, пытаясь убедить себя в ней. Может, нам вообще больше не нужна радость, нужно только её объективное (от слова объект) доказательство.

Я уже опять было разочаровалась. Я мастерски проделываю это в последнее время, ай да я. А потом вспомнила, что всё-таки знаю, знаю одного парня, который мог бы забыть сфоткаться на пике Эвереста.

Мне кажется, именно поэтому ты мне и нравишься. Ты не ведёшь блогов (белка не в счёт), не отмечаешься на картах. Тебе даже камера на телефоне не нужна. И когда ты ведёшь меня за руку сквозь дворы-колодцы — я ощущаю в себе право представлять их цветущими садами Семирамиды. И не нужны тому никакие объективные (от слова объектив) доказательства. Привет тебе, мой самодостаточный.

P.S.: Всё-таки в следующий раз я заставлю тебя выбрать меня, а не работу.